Из предисловия Николая Леонтьева:
Этот роман был написан 95 лет назад 21-летним студентом и до сих пор не был издан.
Рукопись хранилась в архиве писателя никому не ведомая, и только теперь, случайно обнаружив её, я, его наследник и душеприказчик, решил представить ее на суд читателей.
Её автор — Михаил Александрович Ковалев (это подлинное имя Рюрика Ивнева) о «Юности» никогда не рассказывал. Это и неудивительно, о «странностях любви» в Советском Союзе говорить было не принято, и о публикации подобных произведений нельзя было и мечтать. Теперь времена изменились. И то, что раньше было запрещено, — ныне властями культивируется и распространяется (не случайно «голубизна» мощным потоком льется с экранов «независимых» телеканалов). Проводятся телевизионные конкурсы на лучший гейский поцелуй, передачи типа «Если муж ушел к другому…», рекламирующие однополые браки. Этим сейчас никого не удивишь.
А при царе… «голубым» сластолюбцам грозила каторга. Но и тогда в России были такие люди. И Рюрик Ивнев описывает их в своем романе. Такие люди были всегда. Вот только писать о них, было не принято. Я, наверное, не ошибусь, если скажу, что «Юность» — первый, пожалуй, в русской литературе роман о геях. И написан он, по-моему, превосходно. Отличный язык, изысканная образность, раскрытие внутреннего мира героев. Писатель сумел показать как бы изнутри психологию молодых людей страдающих от своей «нетрадиционной» ориентации, несчастных, чувствующих себя изгоями общества.
Из комментариев к другому посту в ВК по творчеству Рюрика Ивнева. Могут быть интересны. Полностью копирую то что написал Артем Баденков . Без комментариев. Не в материале.
С Ивневым связаны всякие макабрическо-инфернальные сюжеты. Он окружал себя всякими проходимцами из гей-тусовки. Я, когда работал в газете «Еще», то одним из автором ее был бывший последний секретарь Ивнева Николай Леонтьев. Он писал очень грязные тексты. Даже не порнографические. А что-то в стиле Мамлеева. Но очень пошлые. Про какую-то известную артистку народную, которая поругалась с проводником в поезде и чтобы отомстить навалила кучу на стол в купе. Он одновременно кроме «Еще» печатался в «Дворянском вестнике» и в «Советской России». И все под своей фамилией. Сделал себе липовую справку о дворянстве. Сталинист. При этом предлагал в газете напечатать фотки, где он занимается сексом с женой и любовником. Он все время печатает отрывки из дневников Ивнева. Но знающие люди говорят, что это он сам пишет.
Леонтьева Могутин привел в «Еще». Рассказывают какие-то совсем жуткие вещи. Я не знаю - правда ли? Но поскольку этого человека видел несколько раз, то не удивлюсь, что правда. Он мамлеевско-сорокинский персонаж типичный. Когда умер Ивнев, то ему должны были вручить какой-то орден. И якобы Леонтьев хранил труп Ивнева в холодильнике, скрывая смерть, чтобы получить этот орден.
По поводу «голубого» Есенина. Насколько я знаю тогда это определение не несло такого смысла как сейчас. Это уже в позднесоветское время появился этот смысл.Даже если эту книгу написал Леонтьев это нисколько не умаляет ее достоинств. И еще только одно. Первыми были «Крылья» Кузмина.
Скачать
«Герой романа»
СПб.: Полиграф, 2011. — 763 с.
В сборник произведений Рюрика Ивнева (Михаила Александровича Ковалева), писателя и поэта, одного из участников литературной группы имажинистов, вошли трилогия «Двадцатые годы», первый в русской литературе роман о геях «Юность», ранее не издававшийся, и роман о прокаженных «Остров отчаяния и надежд».
Сверка журнального и изданного вариантов «Юности» не производилась. В «Герой романа» (завершающаяся часть трилогии «Двадцатые годы») присутствую гомосексуальные моменты. Первые две книги этой трилогии ещё не прочитаны.
«Дневник (1906-1980)»
М.: Эллис Лак, 2012. — 877 с.
Дневники Рюрика Ивнева (Михаил Александрович Ковалев, 1891-1981), поэта, прозаика, переводчика, мемуариста, охватывают почти семьдесят лет прошлого столетия, передают атмосферу литературной и общественной жизни страны и эпохи, показывают нравы и противоречия времени, описываемые без прикрас. Автор дневника прожил долгую жизнь, работал у А.В. Луначарского, встречался со многими представителями литературной элиты, среди которых: А.А. Блок, С.А. Есенин, Н.А. Клюев, М.А. Кузмин, О.Э. Мандельштам, А.Б. Мариенгоф, Ю.К. Олеша, Б.Л. Пастернак, В.В. Хлебников и др. В полном объеме дневник опубликован впервые.
Гомосексуальная тематика присутствует. Например:
Личная подборка книг на гугл диске3 февраля. Тупая, тяжелая боль! Разрыв с К<олей>. Как невыносимо больно. Я не мог ожидать другого исхода - и все-таки это для меня - неожиданный удар. Как глупо и нелепо: в Ленинграде меня ждет Анатолий - бесконечно и преданно меня любящий и которого недавно я так крепко любил, - а я старательно выискиваю себе здесь страданья, гоняюсь за ними, как охотник за дичью, - яростно и неугомонно, желаю недостижимого, мучаюсь, терзаюсь, хочу обломать человека, который по характеру и внутренней организации совершенно для этого не подходит!Вчера просматривал старые дневники, попался 1923 г. Ведь это было почти вчера, а ведь пронеслось 7 лет! Страшно подумать, как бешено несется время! Нашел запись Емельянова в моем дневнике: «Я любил тебя за то, что ты убил во мне маленькое желание жить». Я подумал: вот я получаю теперь реванш от судьбы. По отношению Емельянова я был преступником. Мое единственное оправдание, что я его не любил. Но - иногда к счастью, а иногда к несчастью - это оправдание бывает слишком широким. В этом же дневнике я прочел записи о Медвежонке, прочел копии моих писем к нему (как хорошо я сделал, что переписал эти письма в дневник), вспомнил то большое, горячее чувство - превратившееся теперь в пепел, и подумал: пройдет и эта, теперешняя моя боль! Несмотря на всю «разумность» этих рассуждений - боль остается болью, а утешения, пока время еще не залечило раны, - останутся бумажными.В мою последнюю поездку в Ленинград произошла замечательная встреча, бросившая меня на страницы Достоевского. Я никогда ее не забуду, но, чтобы так же ярко и красочно ее вспоминать и потом, - я набросаю ее схему. (Все подробности записывать очень долго.) 2 часа ночи: Уг<ол> Каменноостровского и Песочной. Возвращаюсь домой. Три парня. Закуриваю папиросу. Один из них: «Ты приезжий?» - «Да». Всматриваюсь: тип шофера, кэпка. Хорошее лицо, но есть что- то бандитское. «Тебе, может быть, негде ночевать?» Я отвечаю: «Нет, я имею, где ночевать». Показываю на дом, угловой, на Вологодской. «А может быть, пойдем ко мне?» - «Что же мы будем у тебя делать?» - «Топить печь и разговаривать». Я решаю идти к нему. Глубь Песочной ул.2 Дальше дома, где жила когда-то Е.Г. Гуро и где я первый раз читал свой первый роман «Несчастный Ангел». Калитка. В глубине - парк. Домов никаких не видно. Мне становится страшно. Со мной бумажник с деньгами (сравнит<ельно> много денег), документы. (Пред этим еще его фраза. На мой вопрос: «О чем же мы будем разговаривать?» - «Браток, разве у двух людей не найдется о чем поговорить? Я расскажу тебе свою жизнь, ты - свою. Вот, например, я бросил жену, или зачем врать, она сама от меня ушла... Я тебе все расскажу, а ты мне расскажешь свое...)».Он говорит: «Иди вперед». Дорожка занесена густым снегом. Идем буквально по колени в снегу. Наконец, домик. Он открывает дверь. Кухня. Никого нет. Горит электричество. Вдруг: «Руки вверх». Я растерянно улыбаюсь. Оказывается, он пошутил. Мы входим в его комнату. Дикий холод. Несколько дней он не топил. Начинает топить печь. Я дрожу от холода. Он согревает руками мои ноги. Рассказывает про себя. Потом спрашивает про мою жизнь. Я под влиянием пережитых волнений рассказываю многое.На его глазах выступают слезы. «Но, Боже мой, - восклицает он, - ведь мое страданье в сравнении с твоим - такое ничтожное». Он нагибается и целует мне руку.Ночь. Печь согрелась. Мы ложимся спать. Он нежен. Утром назначил мне час, чтобы я пришел. Я не пришел, не заглянул к нему и на другой, и на третий день, а из Москвы написал ему письмо, где благодарил за хорошее, человеческое чувство.Он - рабочий - Иван Дмитриев.
