Он печатает статью Толстого "Смертная казнь и христианство". Знал ли граф об этой публикации? Одобрил ли ее? И какое ко всему этому отношение имеет убийство парижского банкира его мажордомом, который сделал своим любовником его шестнадцатилетнего племянника?
Через несколько месяцев после публикации данного материала несколько переработанная статья Антона Демина была напечатана .Неканоническая эстетика. Вып. 7: Все запреты мира: Табу в литературе и искусстве: Сб. статей. - Тверь: Тверской государственный университет, 2020. — 352 с. Тираж 350 экз. ISBN 978-5-7609-1596-2. (скачать сборник можно тут ).
В основе сборника — материалы VII Апрельской междисциплинарной научной конференции, проведенной в режиме интернет-блога 27–28 апреля 2020 года в рамках научного проекта «Неканоническая эстетика». Исследователи обратились к категории «запрета» и рассмотрели ее репрезентации в различных видах искусства и литературы, в индивидуальных авторских воплощениях.Статья на сайте и изданная несколько отличаются. Но интерес представляют оба варианта.Поэтому из сборника выделено в отдельный файл в формате pdf и на гугл диск. Название сохранено. Т.е. там два файла – два варианта статьи.
А. О. ДЁМИН. РУССКИЕ ПИСАТЕЛИ В ЖУРНАЛЕ «АКАДЕМОС» (1909)
Дорогие коллеги,
На примере проводимой нами конференции мы воочию можем наблюдать, как запреты, обоснованные и произвольные, осознанные и бессознательные, деформируют и формируют пространство и лицо культуры. Материал предлагаемого сообщения дает пример такого процесса из истории русской литературы. Предметом рассмотрения в нем являются публикации произведений русских писателей: Л. Н. Толстого, Максима Горького и Л. Н. Андреева во французском журнале «Академос», издаваемом в Париже в 1909 г. Актуальность их рассмотрения определяется выходом в настоящее время трех новых академических собраний сочинений названных авторов, а также одна из плановых тем государственного задания Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН: «Русская литература за рубежом». Новизна обусловлена тем, что, по-видимому, эта публикация не была учтена составителями упомянутых собраний.
В журнале «Академос» были напечатаны следующие произведения:
Статья Толстого «Смертная казнь и христианство»:
15 мая; P. 644‑653; (699)
Рассказ Горького «Солдаты»:
15 июня; P. 801‑824
Драма Андреева «Жизнь человека»:
15 октября; P. 481‑492;
15 ноября; P. 641‑655;
15 декабря. P. 844‑874;
Все три произведения опубликованы в переводе: статья Толстого и пьеса Андреева в переводе Ильи Даниловича Гальперина-Каменского (1858‑1936); рассказ Горького — в переводе Сергея Марковича Перского (1870‑1938) — двух крупнейших переводчиков и популяризаторов русской литературы во Франции на рубеже XIX‑XX вв.
В академических собраниях сочинений Толстого, Горького и Андреева мы не найдем упоминания об этой публикации. Академическая публикация статьи «Смертная казнь и христианство», подготовленная Б. М. Эйхенбаумом, находится в юбилейном 90-томном собрании сочинений Толстого (1928‑1958) и не содержит упоминания переводе Гальперина-Каменского для «Академоса» (Т. 38. М., 1936). В издающемся ныне академическом собрании сочинений Андреева упомянут французский перевод «Жизни человека», но без дальнейших уточнений (Т. 5. М., 2002). В академическом собрании сочинений Горького рассказ «Солдаты» напечатан в составе «художественных произведений» без упоминания публикации в «Академосе» (Т. 6. М., 1970). Когда в седьмом томе писем (М., 2001) было напечатано майское письмо Горького И. П. Ладыжникову (1874‑1945), где обсуждался вопрос о публикации «Солдат» в журнале некоего Ферзена, то в комментарии к письму было однозначно указано, что публикация не состоялась. Однако эта публикация, как и упомянутые выше, имела место, и это была публикация журнале «Академос».
Малая осведомленность отечественных историков русской литературы об этой публикации легко объяснима объективным недостатком сведений и о журнале, и его издателе, лишь относительно недавно ставших предметом историко-литературных исследований. Например, в крупнейших российских книгохранилищах оказались только два разрозненных номера «Академоса» в Российской национальной библиотеке (Санкт-Петербург), хотя это № 6 и 10, содержащие публикацию рассказа Горького и начало пьесы Андреева. Комплект «Академоса» оцифрован в начале 2010‑х гг. и с тех пор доступен он-лайн. Литературную историю журнала «Академос» исследовала выпускница Лилльского университета Миранда Люсьен, дополнения к ней можно отыскать в работах Кевина Дюбу, Патрика Кардона, Пауля Снийдерса и Вивеки Адельсверд. Все эти исследования, за исключением досье Кардона (1991) относятся к 2000‑2010 гг. Наиболее полное документированное жизнеописание издателя «Академоса» барона Жака Адельсверд-Ферзена (1880‑1923) находится в статье Виллема Губерта Огринка (1951‑2018), изданной впервые в 1994, выпущенной в расширенном варианте в 2005‑2006 и доступной on-line с 2014. До этой работы почти единственным источником сведений о жизни Жака Адельсверд-Ферзена были романизированные и публицистические источники: статья Жана Лоррена «Пеллеастры, или Яд литературы» (1910), роман-памфлет Жоржа Аркетиля «Сатана там правит бал» (1925), романизированная биография, изданная Роже Пейрефиттом «Каприйский изгнанник» (1959) и роман Альфреда Жарри «Зеленая свеча» (1969). Вторая причина их малой заметности или даже незримости как художественных, так и документальных исследований о жизни и творчестве Ж. Адельсверд-Ферзена для специалистов по классической русской литературе — принадлежность к узкоспециальной сфере истории европейского гей-движения.
Жак Адельсверд-Ферзен (1880‑1923), более или менее ценимый современниками писатель, литературный критик, поэт декадентского направления, «малый парижский Уайльд», впоследствии был отодвинут на второй план истории литературы и почти забыт. Наследник весьма богатого баронского рода Адельсвердов он, через прабабку по отцовской линии доводился дальним и не кровным родственником шведскому графу Акселю Ферзену (1755‑1810). Тот получил известность во Франции благодаря преданной службе королеве Марии-Антуанетте, любовной связи с ней и устроению ее безуспешного побега из революционной Франции в 1791 г. Получив огромное наследство после смерти деда, сталепромышленника Освальда Адельсверда, в 1898 г. Жак становится завидным женихом и желанным гостем салонов большего света, и наконец в 1902 г. заключает помолвку с графиней Бланш де Мопу, также наследницей весьма богатого рода. Жених, однако, мало скрывал свою склонность к однополой любви, воспевая ее довольно откровенно в стихах и прозе, публикуемых за собственный счет с выпрашиваемыми у знаменитых писателей современников предисловиями.
В 1903 г. Жак попадает в громкий скандал с судебным разбирательством, где ему и группе друзей инкриминируют развращение малолетних лицеистов. Пресса раздувает дело до инфернальных масштабов, используя опыт имевшего место в предыдущем году дела Дрейфуса, которое возобновляется одновременно с процессом Ферзена. Только публикация материалов дела в 2003 г., после смерти всех, кто в нем был замешан, позволяет судить, насколько разнятся слухи и факты. По результатам дела Ферзен должен отбыть полугодичный тюремный срок, заплатить штраф 50 франков и лишается французского гражданства на пять лет. Тогда же он получает репутацию «маленького парижского Уайльда» по аналогии с относительно недавним делом О. Уайльда (1895). Разумеется, помолвка также расстроилась: мадемуазель де Мопу велела передать ему через лакея у порога своего дома, что не желает слушать извинений.
Он удаляется в Италию, где на острове Капри покупает участок рядом с виллой Тиберия «Юпитер» и строит там виллу, которая получает имя «Лисид» по названию одного из диалогов Платона о любви между юношами. Обосновавшись в ней в 1905 г. с компаньоном 16-летним неаполитанцем Нино Чезарини после длительного путешествия на Цейлон, во время которого Ферзен написал роман-памфлет «Лорд Лиллиан» о пережитом судебном процессе, он задумывает выпуск литературно-художественного журнала, в котором немалое место уделялось бы изображению, исследованию и защите так называемой «другой любви». Так возникает идея журнала «Академос», издание которого можно считать, пожалуй, главной литературной заслугой Ферзена.
«Академос» ценен прежде всего широким кругом привлеченных авторов, разнообразием жанров и тематики, развернутыми хрониками литературной, художественной, музыкальной и театральной жизни разных европейских стран, а не только Франции. Из корреспонденции Ферзена видно, что он старался сделать журнал международным печатным органом гей-движения. Через бельгийского писателя Жоржа Экуда он связывался с немецкими сексологами и юристами Магнусом Хиршфельдом, Евгением Вильгельмом, а также военным врачом Жоржем Сен-Полем, писавшими по вопросам гомосексуальности и продвигавшими на немецкой почве идею освобождения гомосексуалистов от уголовного наказания за добровольные половые сношения с другими мужчинами. Спрашивал их советов и просил прислать материалы для публикации. В условиях разворачивавшегося в Берлине скандального гомосексуального процесса против графа Филиппа Эйленбурга, это стремление было особенно актуально.
Роскошное издание из 160 страниц бумаги «Ingres» большого формата с гелиогравюрами, выходившее ежемесячно в течение 1909 г., обошлось издателю в 50 000 франков. Хотя число подписчиков было ничтожно мало, финансовые издержки не были причиной прекращения журнала, скорее всего, Ферзену не удалось организовать постоянный приток материалов, как с французской, так и с немецкой стороны, и проект международного научно-юридического журнала с развернутой эстетической частью, посвященного исключительно однополой любви оказался не реализован. Однако он остался в истории, наряду с журналом «Особый» Адольфа Бранда и «Ежегодником переходных половых ступеней» Магнуса Хиршфельда в Германии, одним из первых периодических изданий в защиту и поддержку «другой любви», повсеместно находившейся под нравственным запретом, а в целом ряде европейских стран и за их пределами — под запретом юридическим. К изданию были привлечены среди прочих такие широко известные писатели как Анатоль Франс, Филиппо Маринетти, Анри Барбюс, и, как отмечалось выше — Толстой, Горький, Андреев: известность всех троих уже была европейской. К 1909 г. лишение Адельсверда французского гражданства уже завершилось, и он мог полноправно присутствовать в Париже в редакции на улице Эжен-Манюэль 25, контактируя с Альбером Мессеном, крупнейшим французским издателем поэзии, взявшимся выпускать «Академос» под своей маркой. Это двойное присутствие Ферзена — в Париже и на Капри, в какой-то мере объясняет привлечение названных русских писателей. В Париже проживали переводчики Гальперин-Каменский и Перский, а Горький и Андреев находились на Капри.
Появление Горького на острове, как известно, было обусловлено сочетанием запретов и высоким уровнем доходов, а следовательно, возможностей для комфортной жизни. Вынужденный уехать из России в начале 1906 г. в результате политического преследования после подавления революции 1905 г., он по поручению Ленина совершил весьма успешный агитационный тур по Европе и США, собирая деньги для партии большевиков, и принял решение остановиться в южной Италии как наиболее благоприятной стране для лечения туберкулеза. Однако после многолюдного митинга с неаполитанскими рабочими в конце октября 1906 г. по приказанию местных властей вынужден был покинуть Неаполь и обосноваться на Капри, где прожил до 1913 г. в разных отелях на виллах «Блезиус» и «Спинола» (ныне «Беринг»), находившихся неподалеку от виллы Ферзена «Лисид».
В отличие от Ферзена Горький пользовался огромной популярностью у местного населения, вокруг него сложилась большая русская колония из писателей и политических деятелей, близких к русскому революционному движению, вынужденных держаться вдали от России по причине послереволюционных репрессий русского правительства. Среди них находился и близкий друг Горького Леонид Андреев. Богача, эксцентрика и человека сомнительной нравственной репутации, Ферзена и окружающих его столь же экстравагантных приятелей на острове, скорее, едва терпели. Когда во время строительства виллы «Лисид» погиб рабочий, гнев местных жителей обратился против ее хозяина, который был вынужден бежать с острова и отправиться в долгое путешествие на собственной яхте на Цейлон. В 1909 г. помимо журнала «Академос» Ферзен выпустил еще роман «И маяк над морем погас», где язвительно описал каприйское общество, вызвав новый всплеск недовольства, так что муниципальный совет 16 сентября 1909 г. принял решение о его изгнании с острова, и только вмешательство мужа сестры Ферзена Жермены маркиза Альфреда ди Буньяно позволило заменить официальное изгнание добровольным, которое продлилось вплоть до 1913 г.
Вероятно, общества русских социалистов и интернациональных эротических эксцентриков не должны были пересекаться при всей территориальной близости, однако известен документ, свидетельствующий о личном знакомстве Горького с Ферзеном. 14 мая 1909 г. Горький писал своему товарищу и деловому партнеру Ладыжникову в Берлин:
На днях к Вам, вероятно, обратится журнал «Academos» с предложением дать им «Лето». Издает журнал этот граф Ферзен, очень богатый человек. Он здесь, сказал мне, что в ближайшем №-е его журнала идут «Солдаты» в переводе Гальперина-Каменского. Я просил Ферзена справиться у Вас — делается ли это с Вашего ведома? Хорошо бы содрать с «Academos»’а! Я об этом постараюсь, а о результате — телеграфирую Вам.
Именно к этому письму издатели делают ошибочное примечание, что «Солдаты» не были напечатаны в «Академосе». В действительности, там не было напечатано «Лето», и нам пока ничего не известно о ходе переговоров о его публикации. Из этого же письма становится понятно, что инициатором публикации отрывка из «Солдат» был не Горький, а сам Ферзен, хотя переводчик то ли Горьким, то ли со слов Ферзена назван неточно: Гальперин-Каменский вместо Перского.
Отрывок «Из повести» («Солдаты»), написанный Горьким в октябре 1907 г., был дважды издан на русском языке в 1908, однако в зарубежных изданиях: в женевском большевистском журнале «Радуга» и в берлинском партийном издательстве Ладыжникова. Готовилось, но не состоялось еще одно издание, на французском языке в лозаннском литературно-художественном сборнике в пользу рабочих, издаваемым Международным комитетом в помощь безработным рабочим в России. Однако некая французская публикация все же состоялась, о чем сообщалось в парижской газете «Siècle» и со ссылкой на нее в номере от 17 ноября 1909 г. «Русских ведомостей». Теперь можно с большой долей уверенности утверждать, что речь шла о публикации в «Академосе». В России произведение было запрещено, как и большинство сочинений Горького в период эмиграции 1906‑1913 гг., поскольку главное лицо очерка учительница Вера агитировала солдат против царского правительства, и они сочувственно слушали ее.
Появление пьесы Леонида Андреева «Жизнь человека» в «Академосе» можно было бы объяснить и дружбой автора с Горьким и его присутствием на Капри в начале 1907 г. Пьеса была одним из плодов его бегства из России после выступления на митинге в Кайсаниеми (Финляндия) против роспуска Первой государственной думы в июле 1906 г. Однако к 1909 г. она была уже широко известна и ставилась, слегка искаженная театральной цензурой, не только в России, но и в Европе, в том числе на французском языке в парижском театре «Атеней», имела громкую разноречивую прессу и вполне могла привлечь внимание Ферзена самостоятельно. История ее публикации в «Академосе», равно как и постановки в «Атенее» требует дополнительных разысканий.
Публикация статьи Толстого «Смертная казнь и христианство» в журнале «Академос» примечательна, прежде всего, в силу интернационального франко-русского контекста. Эта статья, служащая продолжением статьи Толстого «Не могу молчать» (1908), вызвана многократным увеличением смертных приговоров в России в обстановке борьбы царского режима против революционного движения после 1905 г. Писатель выступает в ней не только за отмену смертной казни как пенитенциарной меры, но и против оправдания этой меры догматами христианского вероучения. Такое оправдание Толстой встретил в возмутившей его заметке А. А. Столыпина в газете «Новое время» от 18 декабря 1908. Свою статью он закончил 18 января 1909, а напечатана она была 28 февраля в газете «Новая Русь» с большими цензурными пропусками, а в полном виде — в берлинском издательстве Ладыжникова. Уже 15 мая французский перевод полного варианта статьи, выполненный Гальпериным-Каменским, попал в «Академос».
Публикация статьи Толстого вписывается в широкую полемику, развернувшуюся во французском обществе вокруг смертной казни в период президентства Армана Фальера (1906‑1913), а особенно в 1908. Пользуясь своим правом на помилование и смягчая наказания, Фальер фактически приостановил использование смертной казни во Франции, а 3 июля 1908 г. в Палате депутатов дебатировался законопроект Жоржа Клемансо об официальной отмене смертной казни. Однако рост уголовной преступности и громкие процессы о жестоких убийствах детей и подростков в этот период сыграли на руку сторонникам сохранения этой меры наказания. На рост преступности во Франции также ссылается Столыпин в своей заметке. Для Ферзена и направления его журнала особенно важными были участившиеся в этот период уголовные дела с участием гомосексуальных мужчин, о которых широко писала пресса. В частности, наряду с прогремевшим делом Альбера Солейяна, который изнасиловал и убил 11-летнюю девочку Марту Эрбельдинг между 27 января и 8 февраля 1907 г. в Париже (это дело стало главным аргументом сторонников сохранения смертной казни), широко дебатировалось в прессе дело Пьера Ренара. Безупречный отец семейства и управляющий в доме отошедшего от дел банкира Огюста Реми, он убил своего хозяина в июне 1908. Во время суда и следствия в январе и повторного суда в июне 1909, в качестве мотива была выявлена любовная связь Ренара с племянником Реми Леоном Ренго, якобы раскрытая его дядей, который за это поплатился жизнью. Это в очередной раз возмутительно подтвердило широко распространенный в обществе предрассудок о тесной связи гомосексуализма и склонности к преступлению. Делу Пьера Ренара, приговоренного к пожизненным каторжным работам, посвящена пространная статья «Предрассудок против нравов, его происхождение, значение и опасность», открывающая июльский выпуск «Академоса» и подписанная, по-видимому, вымышленным именем Ги Дельруз. В ней с примерами из истории, мифологии и искусства подробно рассматривается вопрос о том, могут ли гомосексуальные отношения быть сами по себе преступлением или отягчающим обстоятельством, и дается отрицательный ответ.
При нынешней осведомленности о публикациях русских авторов в журнале «Академос» трудно выявить некий общий принцип их выбора. Все они, однако, были в большей или меньшей степени новинками: в публицистике, прозе, театре; все принадлежали весьма известным авторам скорее оппозиционного направления социалистического толка; все затрагивали актуальные общественные вопросы. В 1909 г. Ферзен проявляет явный интерес к русской теме: в упомянутом выше романе «И маяк над морем погас» имеется яркое, хотя и язвительное описание русской социалистической колонии в Париже (см. Приложение 2), а невольным злым гением главного героя автор делает легкомысленного и похотливого светского льва-проходимца русского князя Сержа Миносова. Для Горького публикация имела только материальный интерес, о мотивах Андреева говорить не представляется возможным, Толстой, вероятнее всего, даже не знал об этой публикации, по крайней мере, пока никаких сведений о реакции Андреева и Толстого ничего не известно.
В завершение скажем: рассмотренные публикации русских писателей в журнале «Академос» (1909) Ж. Адельсверд-Ферзена пока являются малоизвестным и неизученным событием в истории бытования русской литературы за рубежом. Думается, новые сведения о них можно получить в ходе изучения деятельности берлинского издательства И. П. Ладыжникова и его архива, деятельности русских переводчиков в Париже: С. М. Перского, И. Д. Гальперина-Каменского. И, конечно, ценные сведения можно получить в архиве журнала и в личном архиве самого Ферзена, который, судя по последним исследованиям, Вивеки Адельсверд, Миранды Люсьен и др., сохранился. Думается, новым шагом к изучению литературной деятельности Ферзена станет конференция, организуемая в октябре 2020 года Лилльским университетом к 140-летней годовщине со дня его рождения.
Возвращаясь к основной теме конференции, следует отметить следующее. Журнал «Академос» был призван не столько нарушить, сколько преодолеть негласный запрет во французском обществе на позитивное изображение однополой любви между мужчинами и обсуждение ее вопросов, запрет настолько сильный, что мог стоить карьеры, репутации, доброго имени. Трактат А. Жида "Коридон", ставивший сходную цель и созданный около 1911 г., ожидал полной публикации еще долгих и роковых 13 лет, полностью изменивших ландшафт европейских обществ и их культуры. Зарубежные публикации Горького и Толстого преодолевали жестокий запрет российских властей на революционную агитацию и поддержку партии большевиков после революции 1905 г. и на критику этой репрессивной политики царизма. В этом отношении закономерно появление их в журнале, который позиционировал себя как «свободную трибуну», где принимаются любые мнения. Местом встречи борцов за освобождение любовных отношений между мужчинами и освобождение рабочего класса стали не только роскошные страницы бумаги «Ingres» с гелиогравюрами, но и чарующие пейзажи итальянского острова, подарившего благодатный приют тем, кому родина отказала в праве гражданства и безопасности.
Спасибо за внимание.
Приложение 1
Иллюстрации
1. «Академос». Титульный лист;
2. «Академос». Статья Л. Н. Толстого «Смертная казнь и христианство»;
3. «Академос». Рассказ Максима Горького «Солдаты»;
4. «Академос». Драма Л. Н. Андреева «Жизнь Человека»;
5. Ж. Адельсверд-Ферзен. Фото (1905);
6. Надгробие Ж. Адельсверд-Ферзена на некатолическом кладбище Капри;
7. Вилла Ферзен (ранее «Лисид», «Бельведер»). Капри;
8. Вид с виллы Ферзен на Неаполитанский залив;
9. Нино Чезарини в образе христианского мученика. Фотография В. фон Плюшова (ок. 1907);
10. Пауль Хёкер. Портрет Нино Чезарини (ок. 1904);
11. М. Горький и Л. Н. Андреев. Фотография (ок. 1906);
12. Л. Н. Толстой. Фотография (ок. 1909).
Приложение 2
Ж. Адельсверд-Ферзен
Отрывок
Перевод А. О. Дёмина.
Снабженный тощеньким пенсионом, давно уже питая вкус к ваянию, которым занимался прежде, Жерар отыскал милую квартирку на Бульваре Батиньоль, одна комната, а куда деваться, досадно, конечно, отворять дверь, надевая сорочку, зато большое светлое веселое окно выходит на один из этих невероятных колдовских запущенных садов, какие, случается, забывают в Париже. По рекомендации отца, он сначала год работал с Бородиным — русским террористом — первым в мире мастером в изображении животных, который в перерывах между набросками скачущих троек, смешивал в маленьких трубках составы для взрыва дворцов. Этот Бородин сильно повлиял на подростка. Поскольку Жерар Мален мало гулял, выходя то в театр, то в музей, а его личная жизнь сводилась к мимолетным интрижкам без очарований и огорчений, а друзей у него не было, кроме пяти-шести старых лицейских товарищей, поэтов и художников, он часто появлялся вечерами у Бородина.
С видом спокойным и таинственным там собирались часам к девяти. На очень простом столе дымился чай в обычном горшке, далеком родиче самовара. Тамошний народ: хозяин, — калмыцкая голова, глаза — искристые буравчики под широким лбом в густых волосах, высокие скулы, толстовский нос, усы, где все время висели крошки табаку из бесчисленных сигарет; его приемный сын Иванов, уже трижды приговоренный к смерти, белокурый, румяный, девически стыдливый, с такою милою улыбкой возвещавший новое политическое убийство; экс-княгиня Федия Александровна, не весьма привлекательная из-за плоской груди и раскосых глаз, но волнующая, воодушевленная, властительница идей и властительница толп, одним словом пророчица; бородатый татарин Рыщенко, чья дикая грубость и детское чистосердечие вызывали опаску пополам с приязнью; слепой евангелик Георгий Васильев, старуха Соня Верина, которая рассказывала о виденном ею Христе и чьи сыновья были истреблены во время одесской смуты, — все эти люди собирались и беседовали только об одном, всегда об одном и том же: о спасении чистых и угнетенных рабочих масс, об избавлении несравненных пролетариев на всех континентах, в каждой стране. Говорили долго, не уставая друг от друга, читая статьи, составляя памфлеты, обмениваясь новостями.
Даже когда они повышали голос и в язвительной ненависти желали грядущего, лишь обагренного кровью, над столом парила сладость евхаристии. Древняя мистика святой Руси дарила им почти религиозное упование и жесты ясновидцев.
В этой школе Жерар Мален ощутил благороднейшее биение сердца. Любовь была ему необходима, он искал излияний нежности, природа его обретала наслаждение в меланхолии; любовь, ласка и меланхолия слились в необъятном порыве навстречу народу.
По совету Бородина Жерар стал посещать курсы в Народном университете, потом, расхрабрившись, взял слово и тоже стал проповедовать.
Увы! прошло совсем немного времени, и какое разочарование, какое огорчение! какая мелкая лавочка! Злословие, глупости, бесстыдные спекуляции насчет его благородства и молодости, на него вывалили все. Он встретился и с неизлечимым тупоумием, и со злою волею, ревностью своих слушателей-якобинцев, которых только самые плоские пошлости и самые банальные взгляды на жизнь хотя бы едва приводили в движение. Он узнал людей, которые говорили только затем, чтобы слушать себя и слушали только затем, чтобы перечить. Все это — весьма вульгарно. Устроенный им поход в Лувр стал решающим для его отставки. Он оставил другим заботу воспитывать массы и особенно ими пользоваться. Жерар предался одному искусству, изысканность которого ошеломляла плебеев.
Источник (На этом сайте временное размещение материалов. Согласие автора на выкладку статьи на сайте получено)
Личная подборка книг на гугл диске.
Дорогие коллеги,
На примере проводимой нами конференции мы воочию можем наблюдать, как запреты, обоснованные и произвольные, осознанные и бессознательные, деформируют и формируют пространство и лицо культуры. Материал предлагаемого сообщения дает пример такого процесса из истории русской литературы. Предметом рассмотрения в нем являются публикации произведений русских писателей: Л. Н. Толстого, Максима Горького и Л. Н. Андреева во французском журнале «Академос», издаваемом в Париже в 1909 г. Актуальность их рассмотрения определяется выходом в настоящее время трех новых академических собраний сочинений названных авторов, а также одна из плановых тем государственного задания Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН: «Русская литература за рубежом». Новизна обусловлена тем, что, по-видимому, эта публикация не была учтена составителями упомянутых собраний.
В журнале «Академос» были напечатаны следующие произведения:
Статья Толстого «Смертная казнь и христианство»:
15 мая; P. 644‑653; (699)
Рассказ Горького «Солдаты»:
15 июня; P. 801‑824
Драма Андреева «Жизнь человека»:
15 октября; P. 481‑492;
15 ноября; P. 641‑655;
15 декабря. P. 844‑874;
Все три произведения опубликованы в переводе: статья Толстого и пьеса Андреева в переводе Ильи Даниловича Гальперина-Каменского (1858‑1936); рассказ Горького — в переводе Сергея Марковича Перского (1870‑1938) — двух крупнейших переводчиков и популяризаторов русской литературы во Франции на рубеже XIX‑XX вв.
В академических собраниях сочинений Толстого, Горького и Андреева мы не найдем упоминания об этой публикации. Академическая публикация статьи «Смертная казнь и христианство», подготовленная Б. М. Эйхенбаумом, находится в юбилейном 90-томном собрании сочинений Толстого (1928‑1958) и не содержит упоминания переводе Гальперина-Каменского для «Академоса» (Т. 38. М., 1936). В издающемся ныне академическом собрании сочинений Андреева упомянут французский перевод «Жизни человека», но без дальнейших уточнений (Т. 5. М., 2002). В академическом собрании сочинений Горького рассказ «Солдаты» напечатан в составе «художественных произведений» без упоминания публикации в «Академосе» (Т. 6. М., 1970). Когда в седьмом томе писем (М., 2001) было напечатано майское письмо Горького И. П. Ладыжникову (1874‑1945), где обсуждался вопрос о публикации «Солдат» в журнале некоего Ферзена, то в комментарии к письму было однозначно указано, что публикация не состоялась. Однако эта публикация, как и упомянутые выше, имела место, и это была публикация журнале «Академос».
Малая осведомленность отечественных историков русской литературы об этой публикации легко объяснима объективным недостатком сведений и о журнале, и его издателе, лишь относительно недавно ставших предметом историко-литературных исследований. Например, в крупнейших российских книгохранилищах оказались только два разрозненных номера «Академоса» в Российской национальной библиотеке (Санкт-Петербург), хотя это № 6 и 10, содержащие публикацию рассказа Горького и начало пьесы Андреева. Комплект «Академоса» оцифрован в начале 2010‑х гг. и с тех пор доступен он-лайн. Литературную историю журнала «Академос» исследовала выпускница Лилльского университета Миранда Люсьен, дополнения к ней можно отыскать в работах Кевина Дюбу, Патрика Кардона, Пауля Снийдерса и Вивеки Адельсверд. Все эти исследования, за исключением досье Кардона (1991) относятся к 2000‑2010 гг. Наиболее полное документированное жизнеописание издателя «Академоса» барона Жака Адельсверд-Ферзена (1880‑1923) находится в статье Виллема Губерта Огринка (1951‑2018), изданной впервые в 1994, выпущенной в расширенном варианте в 2005‑2006 и доступной on-line с 2014. До этой работы почти единственным источником сведений о жизни Жака Адельсверд-Ферзена были романизированные и публицистические источники: статья Жана Лоррена «Пеллеастры, или Яд литературы» (1910), роман-памфлет Жоржа Аркетиля «Сатана там правит бал» (1925), романизированная биография, изданная Роже Пейрефиттом «Каприйский изгнанник» (1959) и роман Альфреда Жарри «Зеленая свеча» (1969). Вторая причина их малой заметности или даже незримости как художественных, так и документальных исследований о жизни и творчестве Ж. Адельсверд-Ферзена для специалистов по классической русской литературе — принадлежность к узкоспециальной сфере истории европейского гей-движения.
Жак Адельсверд-Ферзен (1880‑1923), более или менее ценимый современниками писатель, литературный критик, поэт декадентского направления, «малый парижский Уайльд», впоследствии был отодвинут на второй план истории литературы и почти забыт. Наследник весьма богатого баронского рода Адельсвердов он, через прабабку по отцовской линии доводился дальним и не кровным родственником шведскому графу Акселю Ферзену (1755‑1810). Тот получил известность во Франции благодаря преданной службе королеве Марии-Антуанетте, любовной связи с ней и устроению ее безуспешного побега из революционной Франции в 1791 г. Получив огромное наследство после смерти деда, сталепромышленника Освальда Адельсверда, в 1898 г. Жак становится завидным женихом и желанным гостем салонов большего света, и наконец в 1902 г. заключает помолвку с графиней Бланш де Мопу, также наследницей весьма богатого рода. Жених, однако, мало скрывал свою склонность к однополой любви, воспевая ее довольно откровенно в стихах и прозе, публикуемых за собственный счет с выпрашиваемыми у знаменитых писателей современников предисловиями.
В 1903 г. Жак попадает в громкий скандал с судебным разбирательством, где ему и группе друзей инкриминируют развращение малолетних лицеистов. Пресса раздувает дело до инфернальных масштабов, используя опыт имевшего место в предыдущем году дела Дрейфуса, которое возобновляется одновременно с процессом Ферзена. Только публикация материалов дела в 2003 г., после смерти всех, кто в нем был замешан, позволяет судить, насколько разнятся слухи и факты. По результатам дела Ферзен должен отбыть полугодичный тюремный срок, заплатить штраф 50 франков и лишается французского гражданства на пять лет. Тогда же он получает репутацию «маленького парижского Уайльда» по аналогии с относительно недавним делом О. Уайльда (1895). Разумеется, помолвка также расстроилась: мадемуазель де Мопу велела передать ему через лакея у порога своего дома, что не желает слушать извинений.
Он удаляется в Италию, где на острове Капри покупает участок рядом с виллой Тиберия «Юпитер» и строит там виллу, которая получает имя «Лисид» по названию одного из диалогов Платона о любви между юношами. Обосновавшись в ней в 1905 г. с компаньоном 16-летним неаполитанцем Нино Чезарини после длительного путешествия на Цейлон, во время которого Ферзен написал роман-памфлет «Лорд Лиллиан» о пережитом судебном процессе, он задумывает выпуск литературно-художественного журнала, в котором немалое место уделялось бы изображению, исследованию и защите так называемой «другой любви». Так возникает идея журнала «Академос», издание которого можно считать, пожалуй, главной литературной заслугой Ферзена.
«Академос» ценен прежде всего широким кругом привлеченных авторов, разнообразием жанров и тематики, развернутыми хрониками литературной, художественной, музыкальной и театральной жизни разных европейских стран, а не только Франции. Из корреспонденции Ферзена видно, что он старался сделать журнал международным печатным органом гей-движения. Через бельгийского писателя Жоржа Экуда он связывался с немецкими сексологами и юристами Магнусом Хиршфельдом, Евгением Вильгельмом, а также военным врачом Жоржем Сен-Полем, писавшими по вопросам гомосексуальности и продвигавшими на немецкой почве идею освобождения гомосексуалистов от уголовного наказания за добровольные половые сношения с другими мужчинами. Спрашивал их советов и просил прислать материалы для публикации. В условиях разворачивавшегося в Берлине скандального гомосексуального процесса против графа Филиппа Эйленбурга, это стремление было особенно актуально.
Роскошное издание из 160 страниц бумаги «Ingres» большого формата с гелиогравюрами, выходившее ежемесячно в течение 1909 г., обошлось издателю в 50 000 франков. Хотя число подписчиков было ничтожно мало, финансовые издержки не были причиной прекращения журнала, скорее всего, Ферзену не удалось организовать постоянный приток материалов, как с французской, так и с немецкой стороны, и проект международного научно-юридического журнала с развернутой эстетической частью, посвященного исключительно однополой любви оказался не реализован. Однако он остался в истории, наряду с журналом «Особый» Адольфа Бранда и «Ежегодником переходных половых ступеней» Магнуса Хиршфельда в Германии, одним из первых периодических изданий в защиту и поддержку «другой любви», повсеместно находившейся под нравственным запретом, а в целом ряде европейских стран и за их пределами — под запретом юридическим. К изданию были привлечены среди прочих такие широко известные писатели как Анатоль Франс, Филиппо Маринетти, Анри Барбюс, и, как отмечалось выше — Толстой, Горький, Андреев: известность всех троих уже была европейской. К 1909 г. лишение Адельсверда французского гражданства уже завершилось, и он мог полноправно присутствовать в Париже в редакции на улице Эжен-Манюэль 25, контактируя с Альбером Мессеном, крупнейшим французским издателем поэзии, взявшимся выпускать «Академос» под своей маркой. Это двойное присутствие Ферзена — в Париже и на Капри, в какой-то мере объясняет привлечение названных русских писателей. В Париже проживали переводчики Гальперин-Каменский и Перский, а Горький и Андреев находились на Капри.
Появление Горького на острове, как известно, было обусловлено сочетанием запретов и высоким уровнем доходов, а следовательно, возможностей для комфортной жизни. Вынужденный уехать из России в начале 1906 г. в результате политического преследования после подавления революции 1905 г., он по поручению Ленина совершил весьма успешный агитационный тур по Европе и США, собирая деньги для партии большевиков, и принял решение остановиться в южной Италии как наиболее благоприятной стране для лечения туберкулеза. Однако после многолюдного митинга с неаполитанскими рабочими в конце октября 1906 г. по приказанию местных властей вынужден был покинуть Неаполь и обосноваться на Капри, где прожил до 1913 г. в разных отелях на виллах «Блезиус» и «Спинола» (ныне «Беринг»), находившихся неподалеку от виллы Ферзена «Лисид».
В отличие от Ферзена Горький пользовался огромной популярностью у местного населения, вокруг него сложилась большая русская колония из писателей и политических деятелей, близких к русскому революционному движению, вынужденных держаться вдали от России по причине послереволюционных репрессий русского правительства. Среди них находился и близкий друг Горького Леонид Андреев. Богача, эксцентрика и человека сомнительной нравственной репутации, Ферзена и окружающих его столь же экстравагантных приятелей на острове, скорее, едва терпели. Когда во время строительства виллы «Лисид» погиб рабочий, гнев местных жителей обратился против ее хозяина, который был вынужден бежать с острова и отправиться в долгое путешествие на собственной яхте на Цейлон. В 1909 г. помимо журнала «Академос» Ферзен выпустил еще роман «И маяк над морем погас», где язвительно описал каприйское общество, вызвав новый всплеск недовольства, так что муниципальный совет 16 сентября 1909 г. принял решение о его изгнании с острова, и только вмешательство мужа сестры Ферзена Жермены маркиза Альфреда ди Буньяно позволило заменить официальное изгнание добровольным, которое продлилось вплоть до 1913 г.
Вероятно, общества русских социалистов и интернациональных эротических эксцентриков не должны были пересекаться при всей территориальной близости, однако известен документ, свидетельствующий о личном знакомстве Горького с Ферзеном. 14 мая 1909 г. Горький писал своему товарищу и деловому партнеру Ладыжникову в Берлин:
На днях к Вам, вероятно, обратится журнал «Academos» с предложением дать им «Лето». Издает журнал этот граф Ферзен, очень богатый человек. Он здесь, сказал мне, что в ближайшем №-е его журнала идут «Солдаты» в переводе Гальперина-Каменского. Я просил Ферзена справиться у Вас — делается ли это с Вашего ведома? Хорошо бы содрать с «Academos»’а! Я об этом постараюсь, а о результате — телеграфирую Вам.
Именно к этому письму издатели делают ошибочное примечание, что «Солдаты» не были напечатаны в «Академосе». В действительности, там не было напечатано «Лето», и нам пока ничего не известно о ходе переговоров о его публикации. Из этого же письма становится понятно, что инициатором публикации отрывка из «Солдат» был не Горький, а сам Ферзен, хотя переводчик то ли Горьким, то ли со слов Ферзена назван неточно: Гальперин-Каменский вместо Перского.
Отрывок «Из повести» («Солдаты»), написанный Горьким в октябре 1907 г., был дважды издан на русском языке в 1908, однако в зарубежных изданиях: в женевском большевистском журнале «Радуга» и в берлинском партийном издательстве Ладыжникова. Готовилось, но не состоялось еще одно издание, на французском языке в лозаннском литературно-художественном сборнике в пользу рабочих, издаваемым Международным комитетом в помощь безработным рабочим в России. Однако некая французская публикация все же состоялась, о чем сообщалось в парижской газете «Siècle» и со ссылкой на нее в номере от 17 ноября 1909 г. «Русских ведомостей». Теперь можно с большой долей уверенности утверждать, что речь шла о публикации в «Академосе». В России произведение было запрещено, как и большинство сочинений Горького в период эмиграции 1906‑1913 гг., поскольку главное лицо очерка учительница Вера агитировала солдат против царского правительства, и они сочувственно слушали ее.
Появление пьесы Леонида Андреева «Жизнь человека» в «Академосе» можно было бы объяснить и дружбой автора с Горьким и его присутствием на Капри в начале 1907 г. Пьеса была одним из плодов его бегства из России после выступления на митинге в Кайсаниеми (Финляндия) против роспуска Первой государственной думы в июле 1906 г. Однако к 1909 г. она была уже широко известна и ставилась, слегка искаженная театральной цензурой, не только в России, но и в Европе, в том числе на французском языке в парижском театре «Атеней», имела громкую разноречивую прессу и вполне могла привлечь внимание Ферзена самостоятельно. История ее публикации в «Академосе», равно как и постановки в «Атенее» требует дополнительных разысканий.
Публикация статьи Толстого «Смертная казнь и христианство» в журнале «Академос» примечательна, прежде всего, в силу интернационального франко-русского контекста. Эта статья, служащая продолжением статьи Толстого «Не могу молчать» (1908), вызвана многократным увеличением смертных приговоров в России в обстановке борьбы царского режима против революционного движения после 1905 г. Писатель выступает в ней не только за отмену смертной казни как пенитенциарной меры, но и против оправдания этой меры догматами христианского вероучения. Такое оправдание Толстой встретил в возмутившей его заметке А. А. Столыпина в газете «Новое время» от 18 декабря 1908. Свою статью он закончил 18 января 1909, а напечатана она была 28 февраля в газете «Новая Русь» с большими цензурными пропусками, а в полном виде — в берлинском издательстве Ладыжникова. Уже 15 мая французский перевод полного варианта статьи, выполненный Гальпериным-Каменским, попал в «Академос».
Публикация статьи Толстого вписывается в широкую полемику, развернувшуюся во французском обществе вокруг смертной казни в период президентства Армана Фальера (1906‑1913), а особенно в 1908. Пользуясь своим правом на помилование и смягчая наказания, Фальер фактически приостановил использование смертной казни во Франции, а 3 июля 1908 г. в Палате депутатов дебатировался законопроект Жоржа Клемансо об официальной отмене смертной казни. Однако рост уголовной преступности и громкие процессы о жестоких убийствах детей и подростков в этот период сыграли на руку сторонникам сохранения этой меры наказания. На рост преступности во Франции также ссылается Столыпин в своей заметке. Для Ферзена и направления его журнала особенно важными были участившиеся в этот период уголовные дела с участием гомосексуальных мужчин, о которых широко писала пресса. В частности, наряду с прогремевшим делом Альбера Солейяна, который изнасиловал и убил 11-летнюю девочку Марту Эрбельдинг между 27 января и 8 февраля 1907 г. в Париже (это дело стало главным аргументом сторонников сохранения смертной казни), широко дебатировалось в прессе дело Пьера Ренара. Безупречный отец семейства и управляющий в доме отошедшего от дел банкира Огюста Реми, он убил своего хозяина в июне 1908. Во время суда и следствия в январе и повторного суда в июне 1909, в качестве мотива была выявлена любовная связь Ренара с племянником Реми Леоном Ренго, якобы раскрытая его дядей, который за это поплатился жизнью. Это в очередной раз возмутительно подтвердило широко распространенный в обществе предрассудок о тесной связи гомосексуализма и склонности к преступлению. Делу Пьера Ренара, приговоренного к пожизненным каторжным работам, посвящена пространная статья «Предрассудок против нравов, его происхождение, значение и опасность», открывающая июльский выпуск «Академоса» и подписанная, по-видимому, вымышленным именем Ги Дельруз. В ней с примерами из истории, мифологии и искусства подробно рассматривается вопрос о том, могут ли гомосексуальные отношения быть сами по себе преступлением или отягчающим обстоятельством, и дается отрицательный ответ.
При нынешней осведомленности о публикациях русских авторов в журнале «Академос» трудно выявить некий общий принцип их выбора. Все они, однако, были в большей или меньшей степени новинками: в публицистике, прозе, театре; все принадлежали весьма известным авторам скорее оппозиционного направления социалистического толка; все затрагивали актуальные общественные вопросы. В 1909 г. Ферзен проявляет явный интерес к русской теме: в упомянутом выше романе «И маяк над морем погас» имеется яркое, хотя и язвительное описание русской социалистической колонии в Париже (см. Приложение 2), а невольным злым гением главного героя автор делает легкомысленного и похотливого светского льва-проходимца русского князя Сержа Миносова. Для Горького публикация имела только материальный интерес, о мотивах Андреева говорить не представляется возможным, Толстой, вероятнее всего, даже не знал об этой публикации, по крайней мере, пока никаких сведений о реакции Андреева и Толстого ничего не известно.
В завершение скажем: рассмотренные публикации русских писателей в журнале «Академос» (1909) Ж. Адельсверд-Ферзена пока являются малоизвестным и неизученным событием в истории бытования русской литературы за рубежом. Думается, новые сведения о них можно получить в ходе изучения деятельности берлинского издательства И. П. Ладыжникова и его архива, деятельности русских переводчиков в Париже: С. М. Перского, И. Д. Гальперина-Каменского. И, конечно, ценные сведения можно получить в архиве журнала и в личном архиве самого Ферзена, который, судя по последним исследованиям, Вивеки Адельсверд, Миранды Люсьен и др., сохранился. Думается, новым шагом к изучению литературной деятельности Ферзена станет конференция, организуемая в октябре 2020 года Лилльским университетом к 140-летней годовщине со дня его рождения.
Возвращаясь к основной теме конференции, следует отметить следующее. Журнал «Академос» был призван не столько нарушить, сколько преодолеть негласный запрет во французском обществе на позитивное изображение однополой любви между мужчинами и обсуждение ее вопросов, запрет настолько сильный, что мог стоить карьеры, репутации, доброго имени. Трактат А. Жида "Коридон", ставивший сходную цель и созданный около 1911 г., ожидал полной публикации еще долгих и роковых 13 лет, полностью изменивших ландшафт европейских обществ и их культуры. Зарубежные публикации Горького и Толстого преодолевали жестокий запрет российских властей на революционную агитацию и поддержку партии большевиков после революции 1905 г. и на критику этой репрессивной политики царизма. В этом отношении закономерно появление их в журнале, который позиционировал себя как «свободную трибуну», где принимаются любые мнения. Местом встречи борцов за освобождение любовных отношений между мужчинами и освобождение рабочего класса стали не только роскошные страницы бумаги «Ingres» с гелиогравюрами, но и чарующие пейзажи итальянского острова, подарившего благодатный приют тем, кому родина отказала в праве гражданства и безопасности.
Спасибо за внимание.
Приложение 1
Иллюстрации
1. «Академос». Титульный лист;
Ж. Адельсверд-Ферзен
«И маяк над морем погас»
ОтрывокПеревод А. О. Дёмина.
Снабженный тощеньким пенсионом, давно уже питая вкус к ваянию, которым занимался прежде, Жерар отыскал милую квартирку на Бульваре Батиньоль, одна комната, а куда деваться, досадно, конечно, отворять дверь, надевая сорочку, зато большое светлое веселое окно выходит на один из этих невероятных колдовских запущенных садов, какие, случается, забывают в Париже. По рекомендации отца, он сначала год работал с Бородиным — русским террористом — первым в мире мастером в изображении животных, который в перерывах между набросками скачущих троек, смешивал в маленьких трубках составы для взрыва дворцов. Этот Бородин сильно повлиял на подростка. Поскольку Жерар Мален мало гулял, выходя то в театр, то в музей, а его личная жизнь сводилась к мимолетным интрижкам без очарований и огорчений, а друзей у него не было, кроме пяти-шести старых лицейских товарищей, поэтов и художников, он часто появлялся вечерами у Бородина.
С видом спокойным и таинственным там собирались часам к девяти. На очень простом столе дымился чай в обычном горшке, далеком родиче самовара. Тамошний народ: хозяин, — калмыцкая голова, глаза — искристые буравчики под широким лбом в густых волосах, высокие скулы, толстовский нос, усы, где все время висели крошки табаку из бесчисленных сигарет; его приемный сын Иванов, уже трижды приговоренный к смерти, белокурый, румяный, девически стыдливый, с такою милою улыбкой возвещавший новое политическое убийство; экс-княгиня Федия Александровна, не весьма привлекательная из-за плоской груди и раскосых глаз, но волнующая, воодушевленная, властительница идей и властительница толп, одним словом пророчица; бородатый татарин Рыщенко, чья дикая грубость и детское чистосердечие вызывали опаску пополам с приязнью; слепой евангелик Георгий Васильев, старуха Соня Верина, которая рассказывала о виденном ею Христе и чьи сыновья были истреблены во время одесской смуты, — все эти люди собирались и беседовали только об одном, всегда об одном и том же: о спасении чистых и угнетенных рабочих масс, об избавлении несравненных пролетариев на всех континентах, в каждой стране. Говорили долго, не уставая друг от друга, читая статьи, составляя памфлеты, обмениваясь новостями.
Даже когда они повышали голос и в язвительной ненависти желали грядущего, лишь обагренного кровью, над столом парила сладость евхаристии. Древняя мистика святой Руси дарила им почти религиозное упование и жесты ясновидцев.
В этой школе Жерар Мален ощутил благороднейшее биение сердца. Любовь была ему необходима, он искал излияний нежности, природа его обретала наслаждение в меланхолии; любовь, ласка и меланхолия слились в необъятном порыве навстречу народу.
По совету Бородина Жерар стал посещать курсы в Народном университете, потом, расхрабрившись, взял слово и тоже стал проповедовать.
Увы! прошло совсем немного времени, и какое разочарование, какое огорчение! какая мелкая лавочка! Злословие, глупости, бесстыдные спекуляции насчет его благородства и молодости, на него вывалили все. Он встретился и с неизлечимым тупоумием, и со злою волею, ревностью своих слушателей-якобинцев, которых только самые плоские пошлости и самые банальные взгляды на жизнь хотя бы едва приводили в движение. Он узнал людей, которые говорили только затем, чтобы слушать себя и слушали только затем, чтобы перечить. Все это — весьма вульгарно. Устроенный им поход в Лувр стал решающим для его отставки. Он оставил другим заботу воспитывать массы и особенно ими пользоваться. Жерар предался одному искусству, изысканность которого ошеломляла плебеев.
Источник (На этом сайте временное размещение материалов. Согласие автора на выкладку статьи на сайте получено)
Личная подборка книг на гугл диске.
