3. Содомия
В связи с затворничеством женщин надо рассмотреть и появление на Руси противоестественного порока, известного под названием содомии, или содомского греха, так как, по сказанию Библии, им грешили жители палестинского города Содома.
Этот порок был широко распространен в московском обществе в ХVI и ХVII столетиях. В ХVI в. с обличениями против содомского греха выступали и Максим Грек, и старец Филофей, и митрополит Даниил, и митрополит Макарий, и многие другие отдельные лица. Это уклонение от природы было отмечено даже постановлением Стоглавого coбopa 1551 года. Мужеложество в XVI столетии свирепствовало не только в московских войсках, оно охватило и аристократические круги московского государства, проникло и в монашествующую среду. Этим пороком страдал и сам царь Иван Васильевич Грозный, предаваясь противоестественному разврату с своим любимцем Федором Басмановым, в чем последнего упрекнул боярин Овчина-Оболенский, сказав ему: «Ты служишь царю гнусным делом содомским, а я... служу государю на славу и пользу отечества». Это не помешало Ивану Грозному обвинить новгородского епископа, присужденного за измену к смертной казни, в содомском грехе и бросить в лицо собранным им духовным сановникам и настоятелям монастырей обвинение в том, что их жизнь «изобилует кровавыми и вопиющими грехами: грабительством, обжорством, праздностью, содомским грехом».
О содомии в русском обществе ХVI столетия собрал значительный материал И. Преображенский в его сочинении «Нравственное состояние русского общества в XVI веке, по сочинениям Максима Грека и современным ему памятникам». По мнению Преображенского, содомский грех «так сильно развившийся во всех слоях русского общества ХVI, занесен к нам, вероятно, из Греции, где он был сильно распространен. У нас его развитию, кроме невежества и грубости, много содействовала теремная жизнь женщины».
В конце своего исследования Преображенский выражает сомнение в том, что просвещение на Руси до татарского нашествия стояло высоко и пало только после порабощения Руси татарами. «Первоначальный удар татар, бесспорно, был силен, — пишет Преображенский, — зато последовавшее за ним иго монгольское вовсе не было так тяжело, как обыкновенно думают. Скажем более, положение русской церкви под игом монгольским было гораздо сноснее, нежели под игом княжеских усобиц. Ханы, как известно, покровительствовали церкви и духовенству, а потому она имела средства способствовать успехам просвещения».
Гравюра из книги А. Олеария «Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно» (1647). Фото booksite.ru
Содомский грех перешел и в XVII столетие и был распространен настолько, что обращал на себя внимание наблюдательных иностранцев. О нем говорят и Даниил Принц из Бухова (1577), и Маржерет (1606), и Исаак Масса (1609), и Бер (1612), и Петрей (1620), и Олеарий (1636), и приехавший на русскую службу при Алексее Михайловиче в 1658 г. горячий славянский патриот, ученый серб Юрий Крижанич, видевший в русском царе единственного славянского государя, могущего подать руку помощи всем остальным соплеменным народам. В своей книге «Политичные думы» он указывает на присущие русским людям недостатки и пороки, которые следует исправить, и говорит, между прочим, и о содомии: «Здесь, на Руси, этот отвратительнейший порок рассматривается как шутка (habetur pro ioco). Им очень часто хвастаются за веселой беседой публично: един попрекает таким делом другого; другой приглашает третьего к совершению (postulet ut perpetret). Не хватает только того, чтобы такое преступление совершалось публично, на площади, по обычаю циников».
«Далее следуют у Крижанича такие рассказы, что передавать их неудобно», говорит проф. Сергеевский, у которого мы заимствуем эти сведения. «Может быть на площади, публично, — продолжает он далее, — сие и не совершалось, но достаточно сказать, что во время патриаршества Никона производилось следствие по делу о совершении мужеложества архимандритом над поддьяком в церкви. Имеется указание, что и соловецкий архимандрит занимался тем же». Даже сам патриарх Никон не избег обвинения в содомии со стороны старообрядцев, указывавших «на поддьяка меньшей статьи» Ивана Ладошку, которого якобы Никон «подпол ссодомствовал».
Хотя, по словам Павла Алепского (1655 г.), московское правительство сурово наказывало за содомию, присуждая содомитов к сожжению, но это известие не находит себе подтверждения в законодательных памятниках Московского государства. Наоборот, посол имп. Леопольда к царю Алексею Михайловичу, барон Августин Мейерберг (1661 год) удивлялся, что московские власти слишком снисходительно относятся к людям, уличенным в содомии. По словам англичанина Перри, состоявшего на русской службе при Петре I в течение нескольких лет, «страшный грех содомский в этой стране почти не считается преступлением; в пьяном виде они очень к нему склонны».
Несомненно, что содомия, как единичное явление, встречалась среди классов русского общества, и раньше XVI столетия, как, напр., среди черного духовенства. Так, в предупреждение этого порока в кодекс нравственных предписаний монахам еще в XIV веке было внесено, чтобы они с «юными детьми не дружились и книгам их не учили».
При дворе Баязита I был заведен гарем из красивых и талантливых мальчиков, которые, возмужав, достигали почестей и делались государственными сановниками. Фото youtube.com
В монастырском уставе Иосифа Волоцкого запрещалось держать в монастырях «голоусых», — правило, подтвержденное впоследствии и Стоглавым собором. Занимавший митрополичью кафедру с 26.09.1490 по 19.05.1494 ставленник в. к. Ивана Васильевича митрополит Зосима, по словам историков, предан был пьянству и содомизму.
Вероятно, содомия, получившая сильное распространение в русском обществе XVI и XVII столетий была позаимствована русскими с мусульманского Востока, из Персии и Турции, особенно из последней, подражание различным сторонам жизни которой сделалось в Московском государстве в XVI столетии господствующей модой, о чем будет сказано ниже.
В Турции любовь к мальчикам развилась в высшем классе турецкого общества при султане Баязите I Молниеносном (1389—1402) после того, как турки-османы соприкоснулись с цивилизованными народами и позаимствовали от них этот порок. При дворе Баязита I был заведен гарем из красивых и талантливых мальчиков, которые, возмужав, достигали почестей и делались государственными сановниками. Особенно благоприятную почву порок этот нашел в янычарском войске, где женитьба принципиально отрицалась. Вербуемые в янычарские войска красивые мальчики делались возлюбленными офицеров и после, в зрелом возрасте, пользовались их протекцией. Правнук Баязита I, Мехеммед Завоеватель (1451—1481), известен в истории целым рядом педерастических похождений, иногда самого гнусного свойства, и, подобно своему прадеду, держал у себя из мальчиков целый гарем. Любовь к мальчикам воспевалась турецкими поэтами. Особенно показательной в этом отношении была поэма Яхи-бея Дукагина (ок. 1495—1575) под названием «Царь и нищий», сделавшаяся наиболее распространенной и любимой в публике благодаря тому, что ее содержание совпадало с задушевными думами современной ему османской интеллигенции.
У персов, по словам Олеария, посетившего Персию в 1637—38 годах, содомия была «в полном ходу и обычае». В этом гнусном пороке был заподозрен и сам персидский шах Сефи. Интересен рассказ Олеария о пребывании его в Шемахе, из которого можно видеть, каким образом происходило знакомство русских с этим пороком. Говоря о караван-сараях в Шемахе, Олеарий называет один из них, в котором черкесские татары вели свою торговлю невольниками. «Когда мы были здесь на обратном пути, — говорит Олеарий, — то русский посланник Алексей (Саввинович Романчуков, — С. А.), человек весьма веселый, любящий забавы и еще молодой, пошел в этот последний караван-сарай из желания поглядеть на живой товар и, между прочим, за одного мальчика, довольно красивого лицом и хорошо сложенного, за которого просили 6 туменов, предложил 2 тумена, т. е. 32 рейхсталера, но такая цена так обидной показалось черкесскому торговцу людьми, что он, ударив мальчика по заднице, с полным бесстыдством сказал: «Одною этой частью ты можешь в своей жизни наслаждаться на гораздо большую сумму». По словам Олеария, содомия известна была персидскому обществу с самого начала существования персидского государства, без всякого стороннего влияния.
Польский король Болеслав I. Илл. wikipedia.org (Картина Яна Богумила Якоби, 1828)
В ХVI столетии содомия, по-видимому, была распространена и среди татар. По крайней мере, Герберштейн, характеризуя татар, говорит, что они «падки на любострастие, и при том извращенное».
Если турки-османы, как говорит Крымский, позаимствовали содомию в XIV веке у европейских народов, то из других источников мы знаем, что значительно ранее, на грани XVI века, византийцы обвиняли в содомии турок-сельджуков и печенегов.
В ту же приблизительно эпоху поляки приписывали этот порок русским. Так, польский историк Длугош, рассказывая о мнимом завоевании в конце XI столетия Волыни и Киева польским королем Болеславом, говорит, что Болеслав в Киеве впал «в гнусный порок самого неумеренного сластолюбия» (In spurcissimum sodomiac scelus Ruthenorum detestabilib mores incitatus, т. e. «в самый гадкий порок содомии, подражая мерзким нравам русских»).
Сообщение Длугоша, историка XV столетия (1415—1480), относительно завоевания Киева королем Болеславом, как отметил Карамзин, является басней. Такой же басней, очевидно, следует считать и его сведения о распространении содомии у русских в ХI столетии, так как эти сведения не подтверждаются никакими другими источниками. Не перенес ли Длугош эту черту нравов от современного ему русского общества на прошлое?
На мусульманском Востоке содомия процветала до самого последнего времени. В старом Ташкенте до Октябрьской революции среди сартов любимым развлечением было обществе бачей — мальчиков-плясунов (перс. бача — «дитя»), конечной целью которого являлось любовное общение о ними — «бачебаство» (перс. «бачабази»).
В отдельный файл выделен раздел 3. Содомия из главы «Нравы и обычаи». В папку «Документы».
И нюансы:
По мнению Преображенского, содомский грех «так сильно развившийся во всех слоях русского общества ХVI, занесен к нам, вероятно, из Греции, где он был сильно распространен».
Не точно. Посмотрите книгу Ивана Преображенского, с.134. Он об этом не писал. Это цитата из ссылки на первоисточники. К сожалению, подобный подход настраивает несколько скептически и по отношению ко всему материалу.
Ин стр. 134 из книга Ивана Преображенского
