Матвей прячется от внешнего мира в книгах. После семейной трагедии он еще больше замыкается в себе, а в густом воздухе старого дома, где он живет с мамой и сестрой, постоянно вспыхивают ссоры и недопонимания. Одна случайная встреча жарким летним днем навсегда меняет представления Матвея о себе, о любви и о мире.
И из рецензии Константина Кропоткина:
«Тот самый» — роман для подростков, включая взрослых, которые когда-то тоже были подростками и не без сердечного стука готовы вспомнить свое тогдашнее смятение чувств. В российских обстоятельствах это тем более важно — читатель, не особенно избалованный ЛГБТ-литературой, еще только привыкает к сопереживанию квир-героям, и зрительский опыт, куда более разнообразный, неплохо ему в этом помогает.
И если Андреас Штайнхёфель нагонял хладного романтического тумана, то Юлия Вереск пишет с чувством явно солнечным. «Тот самый» — летний роман; его жесткие, а временами жестокие обстоятельства прогреты обаятельной уверенностью, что хеппи-энд неизбежен, а трудности преодолимы: мальчик-гей, конечно, поймет, кто в жизни «тот самый», и с радостью примет повзрослевшего и поумневшего себя. И это еще один признак квир-автора нового времени, который не хочет говорить о неизбежности страдания для гея, а естественным, живым и сколь угодно несовершенным образом взывает к радостному, волнующему соучастию.«Вот она, жизнь, — подумал я. — Стучит у меня под пальцами».Теплое дыхание на щеке казалось летним ветром, ворвавшимся в холодный ночной воздух. От контраста на коже проступили мурашки.— Пока, — прошептал я, и мы отстранились друг от друга. В темноте я увидел блеск глаз.— Пока.Через секунду мы снова целовались
