М.: Вагриус, 2005
Вадим Алексеевич Козин родился в Петербурге в богатой купеческой семье. Но считался незаконнорожденным ребенком, так как его отец, купец 2-й гильдии Алексей Гаврилович Козин, формально состоял в другом браке.
После октября, когда все имущество семьи было национализировано, 13-летний Вадим был вынужден подрабатывать тапером в синематографе. В 1921 году, в возрасте 16 лет, на одном из дивертисментов он впервые вышел на сцену.
После успеха в начале 1920-х, когда Козин по конкурсу был взят певцом в Ленпосредрабис - Ленинградское посредническое бюро работников искусств - он полностью отдается карьере: на личную жизнь времени не было.
Гомосексуальность Вадима Козина открыто никак не проявлялась. Напротив, восходящая звезда пользовалась популярностью у слабого пола… Но и у сильного тоже. В роли «совратителя» Козина оказался известнейший композитор (он предложил ему секс в обмен на новые романсы), автор музыки к десятку золотых хитов русской эстрады начала ХХ века, Борис Прозоровский (1886-1937), одна из первых жертв сталинской кампании по «борьбе с цыганщиной». Все подробности своей личной жизни, в том числе и о связи с Прозоровским, Козин рассказал следователям после своего второго ареста в 1959 году.
На этот раз статья была названа четко: 152 УК РСФСР – «развращение малолетних или несовершеннолетних, совершенное путем развратных действий в отношении их».
В российской гей-культуре Вадим Козин останется и исполнителем своеобразной песни гордости - романса «Дружба», в котором есть такие строки – «…Давай пожмем друг другу руки // И в дальний путь на долгие года…» Своему биографу Козин рассказал, что романс о «нашей нежности и нашей дружбе», которые «сильнее страсти и больше, чем любовь», был посвящен любимому мужчине…
«Проклятое искусство»
Впервые публикуется часть дневника певца Вадима Козина, который был дважды осужден по статье УК за «противоестественные отношения с мужчиной». Дневник охватывает период с июня 1955 по декабрь 1956 года. Он был изъят органами безопасности при втором аресте певца в 1959 году.Эти записки приходятся на период восстановления концертной деятельности после первого срока заключения певца в Магаданские лагеря. Они показывают, как с каждым днем Козин, с одной стороны, все более раскрепощался, возвращаясь к жизни после 8 лет лагерей, а, с другой - понимал весь ужас своего положения «морального и нравственного урода». Это клеймо, наложенное на певца властью, всегда мучило Козина. Он, звезда эстрады 1930-х годов, воспитанный в образованной купеческой семье, был вынужден терпеть все неприглядные стороны провинциального эстрадного закулисья. Интриги, промискуитет разнообразных форм, наглость и бесталанность молодых артистов… Особенно негодует Козин, наблюдая, как «нравственные советские граждане», представители «артистической интеллигенции», члены партии, главы семейств ведут бурную жизнь «урбанистов».Эта ревностная неприязнь к «партийным педерастам», особенно Козин на все лады склоняет в записках одного актера магаданского театра, вполне понятна, учитывая то, что пришлось пережить Вадиму Козину по причине его сексуальной инакости.Тяжело давалась Козину та первая после магаданских лагерей гастрольная поездка. Ему было уже 50, старость набросила свою вуаль на его лицо. Его впервые назвали дедушкой - какой-то мальчик, передавая из зала записку. И за три месяца гастролей был всего лишь один букет - 9 июля 1955 года «какой-то молодой человек нерусской национальности преподнес букет полевых цветов».И чувства, и стыдливая мысль о возможности вновь любить брезжила в мечтах… А вокруг было столько красивых мужчин - моряков, военных, спортсменов. И поклонников тоже, будивших по ночам в нетерпеливом ожидании автографа. Но естественный страх никогда не покидал Козина. И даже дневнику он чаще доверяет не личные переживания, а скрупулезные наблюдения за тем, как плохо обустроено эстрадное хозяйство в Северном крае.Но поклонников, скромных советских юношей, красневших при виде звезды, становилось все больше. Поначалу «никаких мыслей» у Козина на их счет не возникало, но переживать одиночество было все сложнее. Осенью 1955 года Козин начинает активную жизнь гомосексуала, по крайней мере, он доверяет ее своему дневнику. Студенты, мальчики, театральные «урбанисты», правда, ни один из них Козину не «по душе».
Смотрите также Борис Савченко. «Опальный Орфей. Судьба и творчество Вадима Козина» тут.
