Авторское кредо: «Я хочу, чтобы мои книги были запрещены во всех цивилизованных странах (не говоря уже о нецивилизованных), чтобы мои книги контрабандой перевозили через границы как оружие, наркотики или детское порно; я хочу, чтобы мои книги публично сжигали на центральных площадях всех столиц мира, чтобы за мои книги могли убить, посадить или, по крайней мере, отлучить от церкви».
«Упражнения для языка. Стехи о любви и ненависти»
Издательство не указано, New York 1997.
«Упражнения для языка» - первый поэтический сборник скандально известного журналиста, критика и культуролога Ярослава Могутина. В него вошли "стехи о любви и ненависти" 1988-97 годов, большинство из которых публикуются впервые. Книга изобилует ненормативной лексикой и откровенными сексуальными описаниями.
«Декларация независимости». (2004)
Ярослав Могутин — представитель наглой поп-культуры, творчество которого позорно и опасно для общества.Тимур Кибиров
Могутин — новый хулиган русской литературы. Писатель с энергией раннего Маяковского.Виктор Ерофеев
Тексты Могутина вышибают все охранительные клапаны литературы. В его книжках есть несомненный талант, они преступны, а это похвала для художника... Могутин выбрал для себя экстремальный, тяжелый путь. Скоре всего этот путь приведет его к преступлению или самоубийству... а если нет, то к забвению и выпадению прямой кишки годам к 35-ти.Эдуард Лимонов
Нет, «выпадения прямой кишки», которое Эдуард Лимонов обещал СуперМогутину годам к 35, не случилось. Просто раньше мы заигрывали со Славой славой, и нам хотелось верить, что он принимает эти правила игры. Мы восхищались его песнями о свободной любви, а ему-то хотелось любви на свободе... И вот теперь в «Декларации независимости» этот радиус свободы поэт установил для себя сам.Квир
«Роман с Немцем». Сборник. (1999)
В книге могутинской прозы соединены рассказы «Роман с немцем», «Лучшая грудь победителя» и «Кровавое месиво», эссе «Смерть Миши Бьютифула» и «Как я воровал в Париже» (последнее было опубликовано еще в 1992 г. в газете «Еще»), а также интервью автора под характерным заголовком «Fuck the elite!» (из которого, в частности, можно узнать о его склонности идентифицировать себя с Маяковским). Такой состав, помимо прочего, работает на стирание грани между беллетристикой и публицистикой Могутина, между субъектом могутинской прозы и ее автором, что, вне всякого сомнения, входило в задачу, но, с другой стороны, в какой-то степени воспринимается как архаика после того, как такое отождествление было многократно травестировано Дмитрием А. Приговым.
В одном файле сборник не найден. По отдельности все произведения есть на гугл диске.
Книга закольцована: начинаясь самым последним прозаическим произведением, завершается она самым первым – «Как я воровал в Париже». Энергичная протестантская этика не желающего подыхать с голода индивидуума пополам с радикализмом, антисоциальностью и всепоглощающим чувством протеста. И непрекращающийся секс: уличный, мотельный, парковочный, магазинный и какой еще угоден взыскательному читателю.Русский Журнал
Могутин – суперидеалист и заслуживает глубочайшего уважения, поскольку борется за суперидею, напрочь в своих высказываниях открещиваясь от какой бы то ни было идеологии, он пропагандирует чисто эстетический взгляд на мир и все, что в нем происходит.ОМ
Вообще непонятно, как эта книжка могла появиться в легальном книгоиздательском русле. Это чистой воды порнография. Художественная, конечно, порнография. Редкое предложение обходится без крайне обескураживающей и крайне обсценной, так сказать, лексики. Жуткое, короче, дело. Стены общественных туалетов в сравнении с прозой Могутина – это альбомы курсисток.www.open.by
«Америка в моих штанах». (1999)
...Могутин действительно пишет «неразрешенное», и желающие могут отыскать в его текстах пренебрежение едва ли не всеми статьями уголовного кодекса, не говоря уж о правилах политкорректности. Вслед за Жаном Жене и Дэвидом Войнаровичем он выстраивает литературную биографию не из кабинетного воздуха сексуальных или криминальных фантазий - шокирует впечатлительную публику как раз то, что его сочинения обладают достоверностью документа. Надуманное и надоевшее сравнение Могутина с Лимоновым хотелось бы заменить аналогией с эгоцентриком совсем иного масштаба - Чарльзом Буковски. Подобно Буковски, Могутин протоколирует каждый свой шаг, упиваясь собственной порочностью, - и этот шквал самолюбования провоцирует читателя, вы-зывая страстное желание донести в полицию, немедленно заняться мастурбацией или же зарыдать от того, что жизнь прошла напрасно...
(с)Д. Волчек
