Победитель Букеровской премии 2020 года. Роман такой сокрушительной силы, настолько пронзительный и настоящий, что своей болезненной искренностью влюбил в себя тысячи читателей. Эта душераздирающая история о безусловной детской любви. А еще о зависимости, о стране, которую разъедает безработица, и о том, как сложно стать своим в обществе, от которого ты хоть на крупицу отличаешься. В 90-е годы, когда Шотландия захлебывается в бедности и безработице, Агнес Бейн мечтает о чем-то большем. Она листает модные каталоги, красится «просто так» и считает, что она слишком красива для того, чтобы работать. А еще Агнес любит выпить. И побольше. Эта история принадлежит ее сыну Шагги, для которого Агнес, несмотря ни на что, остается главным в жизни человеком. Это история о любви, незамутненной, безусловной, настоящей, о зависимости, разрушающей семью изнутри и о мальчике, который отчаянно хотел быть просто нормальным. Жаль, что самые искренние детские мечты часто остаются несбывшимися. Агнес Бейн, когда выпьет, спит крепко. Малыш Шагги ставит ей на тумбочку четыре кружки. Вода – утихомирить похмелье. Молоко – успокоить желудок. Остатки выдохшегося стаута – снять напряжение в костях. Отбеливатель для зубов – освежить дыхание. Его он на всякий случай подписывает: «Не пить, ОПАСНО». Шагги всего лишь лет восемь, но он уже понимает: он изо всех сил хочет помогать матери и быть как все, «нормальным мальчишкой». А жизнь как назло часто несправедлива к самым искренним детским мечтам.
ЛГБТ-романом в его каноническим виде «Шагги Бейн», похоже, не является: гомосексуальность одна из красок в описании юного героя, а в писательском фокусе драма матери и сына, бедность и деструктивная аддикция. Наверное, уместно считать этот текст примером «Queer Eye», «взгляда гея»…
И рецензия Константина Кропоткина:
«Шагги Бейн» стоил мне нескольких ночных кошмаров. Дебютный роман Дугласа Стюарта рассказывает, как допилась до смерти одна красивая женщина в Глазго, в 1980-х. Она была не только алкоголичкой, но и трижды матерью, и младший из детей вспоминает, как пила, просыпалась с похмелья, снова пила, буянила, становилась легкой жертвой, пила, пыталась бросить, сорвалась, в чем роковую роль сыграл очередной негодный мужчина.Это очень монотонный роман, где сама мерность нарратива воздействует гнетуще: она то бестия, то ангел, то снова чудовище - и все в одном женском теле, разница измеряется в банках «лагера».Дуглас Стюарт посвятил роман матери, которая скончалась от алкоголизма, когда ему было 16. Он, как и Шагги, вытаскивал себя из нищеты в одиночку. Но если книга заканчивается до совершеннолетия героя, то знание биографии автора превращает роман в мучительный пролог к «истории успеха»: Дуглас Стюарт закончил лондонский колледж искусств, переехал в Нью-Йорк, работал дизайнером для «Gap» и «Calvin Klein», а после сенсационного успеха первого романа намерен целиком сосредоточиться на писательстве (вторая книга на подходе).«Шагги Бейн» - причудливое признание в любви, по безоглядности чувства напоминающее «Обещание на рассвете», где Ромен Гари возвёл на постамент самоотверженную маму. Стюарт ведёт и прямой диалог с Гари, а вернее, с Ажаром, позднейшей ипостасью французского писателя, - одна из важнейших сцен «Шагги Бейна» буквально взывает к роману «Вся жизнь впереди«Шагги Бейн» - не биография. Именно романный - способ рассказа, где герой пишет от лица матери, пытаясь понять ее поступки; он восстанавливает логику действий отца, жовиального таксиста, покинувшего поле боя первым; пытается понять сестру, которая сбежала второй; ставит себя на место старшего брата, который, имея талант художнический, был вынужден повременить с мечтой. Но все это - ради матери, которая, увиденная глазами беззаветно любящего сына, красива даже тогда, когда ужасна. И это можно считать любовью взаимной - мать Шагги, если не пьёт и не страдает от абстиненции, безошибочно понимает сына, гомосексуальность которого для неё не секрет и не повод для ужаса: она любит его таким, каков он есть, пусть и не способна дать ему, - странному - защиту ни от злых соседских мальчишек, ни от мужских сластолюбивых лап .В этом романе дети взрослее родителей, - они несут за старших ответственность, спасают или бросают их на произвол судьбы, и в перевёрнутости житейской конструкции - кажется, точный образ скорбного Глазго времён тэтчеризма, когда в положении брошенных детей оказался простой люд; без работы, без перспектив, но с возможностью залить глаза дешевым пивом.«Я написал роман, чтобы дать голос матерям из рабочего класса и их квир-детям», - объясняет Дуглас Стюарт. Западные критики хвалят особый комизм этого социального романа, его странный бурлеск, когда обнажение самых неприглядных сторон жизни нищих показывает и их достоинство: оказавшись на «дне», голову нужно держать особенно высоко (на русском эффект схожий в прошлом году сумела создать Катя Чистякова романом «Там, на периметре»).Описав страшное языком непростым, Дуглас Стюарт обязывает к переводческой взыскательности, - и в этом роману на русском не повезло. Григорий Крылов поработал очень неровно. Местами хорошо, давая представление о пластичности языка оригинала, а местами не чураясь тусклости такой, что впору изумиться, что роману могли дать в прошлом году Букеровскую премию: там нет-нет, да встречаются «домашние питомцы» и прочая словесная труха, от чего кажется, что чужую, и без того сложную для восприятия мелодию транслируют через дрянной уличный репродуктор.
