Сделан скан для библиотеки, смотрите тут
Вначале об авторе.Я - Тенгиз Гудава,Источник
Родился в Имеретии, Грузия, в доме у железнодорожного полотна. Отец работал начальником железнодорожного узла.
Потом мы жили в Тбилиси, где я кончил школу и поступил в Медицинский институт в Москве, отделение биофизика.
Тут начались другие университеты: дважды был осужден и отсидел около 5 лет за «антисоветскую деятельность». Последний раз сидел в Пермском лагере N 35.
В 1987 году был «добровольно» выслан из SU в US, вместе с диссидентской семьей. В Вене родился мой сын Зураб. В Мюнхене - второй сын Николай.
Жил в Бостоне, Вашингтоне и Нью-Йорке, потом в Мюнхене, потом и по сей день в Праге.
С 1987 по 2004 гг. - работал на Радио Свобода, редактором Русской редакции. Ныне - свободный журналист.
Имею много статей в разных газетах.
В 2003 году в московском издательстве «Аграф» вышел мой роман «Его звали Анжелика»
Погиб в Праге в результате автокатастрофы.
А теперь о книге.
Гомодицея. Тюрьма с ее законами (пацан и вор на одном полюсе, петух — на другом, мужик посередине) как метафора Божьего мира. Гомосексуалиста тоже создал Бог, а полюбить не смог — тварь поднимает бунт против законов творения. На реалистическом уровне сюжета это выглядит так: в тюремную камеру бросили красивого гермафродита, который имеет на воле сильную (не настолько, чтобы вызволить из тюрьмы) руку и знает восточные единоборства — поэтому менты у него в услужении, а зэки не могут обидеть. Законы тюрьмы затрещали по швам, в одной отдельной камере Воронежского следственного изолятора образовались Содом и Гоморра, половина населения потребовала перевода в другие камеры, оставшиеся пожили в свое удовольствие, с телевизором и королевскими альковами — но только до суда и приговора. Дальше всех их ждала страшная участь, поскольку в тюремной иерархии они, оставшиеся с петухом, — петухи.Источник
Увы, развернутая метафора исполнена грубо. Наивная имитация эзотерической мудрости сначала вкрапливается в текст — эти экспрессивные красивости пропускаешь, как сбои вкуса, прочитывая сильные натуралистические куски детально описываемого тюремного быта, который автор знает не понаслышке. К концу романа эзотерическая заумь стирает целые страницы. Положительный герой, которого еще не было в русской литературе, увы, не получился тоже — вполне литературный падший ангел, а не гомосексуалист с дьявольским обаянием.
