Действие разворачивается преимущественно в замкнутом пространстве и разыгрывается пятью персонажами. Луи (Гаспар Ульель) – известный писатель, гей, интеллигентный интеллектуал и интеллектуальный интеллигент, почетный член творческой городской богемы – спрятав под козырьком бейсболки болезненную бледность, потливость и обреченность, едет в провинцию, к родным, которых не видел двенадцать лет. Он регулярно присылал открытки, не пропускал ни одного праздника, знакового события, но никогда не писал больше двух-трех дежурных строк. Теперь же он наконец их увидит и что-то скажет. Скажет, что умирает.
Пьесы Жан-Люка Лагарса во Франции считаются одной из важнейших вершин в ландшафте современного театра. Одни называют его французским Чеховым, другие – продолжателем традиции театра абсурда. Пьеса «Всего лишь конец света» была написана в 1990 году и имеет богатую историю постановок.
И рецензия на постановку в Театре Поколений:
Я И МОЯ БУДУЩАЯ СМЕРТЬ
Пьесу «Всего лишь конец света» Жан-Люка Лагарса в России еще не ставили, хотя спектакли по другим его текстам появляются c 2001 года. Но вы уже знакомы с этим текстом, если смотрели фильм Ксавье Долана «Это всего лишь конец света». Несмотря на неоднозначную реакцию публики, он получил в 2016 году Гран-при Каннского фестиваля.Манера Лагарса строить сюжет и диалоги никого не оставляет равнодушным: все герои завораживающе (или раздражающе) медленно пытаются сформулировать мысли, а ключевое событие вообще не происходит. Неудивительно, что часть зрителей негодует, судя по отзывам на КиноПоиске. Поэтому выбор не самого простого для постановки текста в Театре Поколений уже заинтересовывает.«Просто сказать о моей будущей неизбежной смерти»
В 1988 году уже получивший признание режиссер и драматург Лагарс узнает, что он — ВИЧ-положительный. В те годы это смертельный диагноз, еще не придуманы препараты, позволяющие остановить развитие болезни. К 1990 году он заканчивает пьесу «Всего лишь конец света» о человеке, который знает о своей грядущей смерти и решил навестить семью, чтобы лично сказать об этом.Главный герой — Луи — оказывается среди родных после 12 лет разлуки и словно попадает на сеанс психодрамы, когда каждый пытается рассказать ему о себе и о том, какую роль он сыграл в их жизни. Это его самые близкие люди: мать, сестра Сюзанна, брат Антуан и его жена Катрин. Бытовые диалоги смонтированы с длинными монологами, и каждый актер в тот момент, когда говорит другой, выходит из роли и вступает снова с того места, на котором закончил. Речь персонажей Лагарс пишет, как устную, словно наблюдая процесс формулирования мысли.«Я упорно придерживаюсь текста и риторики: вздор, цитирование штампов, метафоры, игра слов, плеоназмы. <…> Эти плеоназмы иногда так избыточны, так too much, что они работают», — так говорил он в неопубликованном при жизни интервью 1994 года (Lagarce J.-L. Atteindre le centre // Europe. Paris, 2010. № 969-970 (janvier-fevrier). P. 146).В самом начале пьесы герой сообщает зрителям, почему он едет домой: «Позже, годом позже, я в свою очередь умру». Но персонажи пьесы не знают, зачем он приехал, мучаются от неизвестности, а зрители ждут его признания. Однако напряжение это разрешается только его отъездом, и сюжетообразующий поступок не совершен. Игра с отсутствием «несущих» конструкций в пьесе — неотъемлемая черта стиля Лагарса.«Ты представляешь их, как на параде»
Фильм Ксавье Долана снят жизнеподобно, и пьеса позволяет такую трактовку. Валентин Левицкий в Театре Поколений, наоборот, усиливает другую, не менее важную для Лагарса, тему — игры, имитации реальности. У него главный герой полностью управляет происходящим.В бывшем заводском цехе, где сейчас находится Театр Поколений, Данила Корогодский организовал пространство словно для парада, для дефиле. Зрители сидят с двух сторон от белой дорожки, ведущей от входа к заднику декораций с надписями «Дверь 2», «Окно 1» и т. д. У входа в зал висят четыре больших прозрачных листа пластика на рельсовом карнизе, позволяющем им перемещаться вдоль него. Между ними — одежда персонажей, всех, кроме Луи. Актеры выходят в состоянии «не-игры», нейтральные, в «униформе» спортивного белья и одеваются прямо на глазах у зрителей. Здесь нет брехтовского отстранения, актеры не оценивают персонажей, просто существуют в разных режимах: игра и не-игра, персонаж и нейтральное существование «здесь и сейчас».Тот же процесс прослеживается и в музыке: реальный шорох шагов по гравию, звуки застолья актеры записывают, и музыканты Павел Михеев и Дмитрий Бибиков сразу же вплетают их в свои композиции. Текст становится, скорее, строчкой песни, и чем ближе финал спектакля, тем меньшую смысловую нагрузку он несет. Это подчеркивает ироническое отношение к длинным, полным малозначащих деталей репликам, которые так похожи на долгие семейные разговоры, где никто уже друг друга не слышит, и вскрывает музыкальную природу текста Лагарса, всегда ритмически организованного, как белый стих.Для Луи все происходящее — его собственный спектакль. Он искренне наслаждается ролью трагического героя, не понятого остальными. Члены семьи становятся просто объектом наблюдения и материалом. Однако актеры, исполняющие эту роль в двух составах, ставят разные акценты. Луи в исполнении Степана Бекетова — мачо с нелегкой судьбой, который просто поступает так жестко, как ему хочется. Луи Евгения Анисимова — трикстер, который придуривается, разыгрывая смертельно больного, провокатор.«Умереть — значит разрушить вас, а именно этого я и хочу»
У каждого из персонажей есть свой маленький бенефис — монолог. Но, исполняя их, они словно существуют в вакууме, не замечая, что с ними в этот момент происходит. Луи рассматривает их, как кукол, и по-своему взаимодействует с ними. Сюзанне (Кристина Комкина) дает сигарету и туалетную бумагу в руки, снимает с нее штаны и усаживает, словно в туалете, красит неровно губы красным. Катрин (Светлана Смирнова) он обмазывает лицо красным и крепко обнимает, укладывая ее руки так, чтобы она тоже обнимала его. Мать (Любовь Левицкая/ Наталья Пономарева) превращает в старушку, пихая ей в рот камешки, надевая платок, вручая палку и свечку, затем красит нос красным. С Антуаном (Руслан Кацагаджиев) он начинает играть в жертву — раздевается догола и становится трафаретом для каждого из героев, обливающих его красной краской из пульверизатора. Однако несмотря на все это, монологи и диалоги льются как ни в чем не бывало: действующие лица не дают оценку происходящему с ними на физическом уровне.Безусловно, каждое провокационное действие Луи — метафора, раскрывающая его психологическое состояние, его отношение к близким. По сюжету он хотел бы, чтобы его любили, но он воспринимает эту семью не как близких, а лишь как актеров даже в такой острой ситуации — близящейся смерти. И в финале тема не совершенного им поступка для меня сменяется другим мотивом — плохо выстроил семейный спектакль, не получил нужной эмоции — катарсиса.«Всего лишь конец света» стал для меня своеобразным продолжением одного из лучших спектаклей Театра Поколений — «Болезни молодости». Их роднит юношеская аллергия главных героев на жизнь, на обыденную, скучную, многословную жизнь, из которой им так не терпится выбраться.Петербургский театральный журнал, блог, июль 2017, http://ptj.spb.ru/blog/yaimoya-budushhaya-smert/
В 2016 году по пьесе был снят одноименный фильм
